Елена Хоринская - Южный Урал, № 6
— Про какой вы осадок толкуете, Мокей Степанович? — с явным недоумением проговорил Василий.
— С осадком, — упорствовал Мокей. — А надо, — и голос Мокея потеплел, словно он заговорил с внучатами, посадив их к себе на колени, — надо, чтоб душа была как хрусталик в глазу. Чиста и светла… Как слезинка. А у меня на душе бельмо еще от старого режима. Соня от законных денег и вполне, так сказать, резонно отказалась. А у меня через это душа-то чуть наизнанку не вывернулась… Вот и получается, что с пятном с родимым она у меня…
Мокей замолчал, тяжело дыша. Через минуту он уверенным и повеселевшим голосом произнес:
— А все же, ребята, я надежды не теряю. Не успею я еще помереть — и вместе с вами войду в те хоромы. Пятнышко-то на душе совсем махоньким становится, глядь, и совсем выведется. Сама матушка-жизнь пятнышки эти выводит… — и, как бы застеснявшись того, что слишком уж разоткровенничался, спросил вдруг: — Василь, ты дождя боялся, а кажись, не будет, а?
— Хороший будет день! — думая о чем-то своем, взволнованным голосом ответил Василий.
— Значит богато будет на зорьке-то!.. — с еще большей уверенностью повторил Мокей фразу, сказанную им еще при выходе из дому… — А ты, Василь, на меня не серчай, что письмо-то поздно принес. Затерялось оно днем-то в суме на самом донышке. Вечером уж дома обнаружил. За поздним часом думал и не носить, однако не стерпел, принес. Извини уж за опоздание…
— Нет, уж лучше ты меня извини: не то я про тебя думал, — признался Василий.
— Ну, коли так, стало быть — взаимно! — повеселел Мокей.
На зорьку они пришли в самый раз. Где-то совсем рядом с ними начинали свою песню глухари…
г. Златоуст
Л. Куликов
СТИХИ
МАШИНИСТ
То подъем, то уклон, то равнина —
Бесконечны стальные пути.
И повсюду родные картины,
И прекраснее их не найти.
Поминутно к стеклу припадая,
Машинист зорко смотрит во тьму.
Песня русская, песня простая
Помогает в дороге ему.
Зеленеет огонь светофора,
Путь свободен и прям, и далек.
Машинист, увеличивай скорость!
Кочегар, береги уголек!
Не проймешь его северным ветром,
Нипочем ни жара, ни мороз.
В каждом рейсе пятьсот километров
Пробегает его паровоз.
Ждет комбайнов колхозное поле,
К новой домне уходит руда.
Нет на свете прекраснее доли,
Чем водить по стране поезда!
Со своим зауральским задором
Загудел басовитый гудок.
Машинист, увеличивай скорость!
Кочегар, береги уголек!
Он запомнил, как бомба свистела,
Как ждала его смерть впереди.
Сколько лет, сколько зим пролетело,
Но не меркнет звезда на груди.
Но осталась законная гордость,
Что в беде он Отчизне помог.
Машинист, увеличивай скорость!
Кочегар, береги уголек!
Снова тучи под нами клубятся,
Снова гарью с востока несет.
Но составы попрежнему мчатся
По путям пятилетки вперед.
Все для мира, для счастья народа:
И станки, и бетон, и руда.
Завоеванной в битвах свободы
Не разрушить врагам никогда!
Пусть грозит нам заморская свора —
К светлой цели прибудем мы в срок.
Машинист, увеличивай скорость!
Кочегар, береги уголек!
23 ФЕВРАЛЯ
То не первый гром весенний —
Гром салюта над Москвой.
Вспоминаем день рожденья
Нашей славы боевой.
…По стране мели метели,
Холод за душу хватал.
Кованый сапог Вильгельма
Землю русскую топтал.
Старый мир в смертельной злобе
Руку к Питеру простер,
Чтоб залить рабочей кровью
Революции костер.
Но по ленинскому зову
Встали села, города.
И зажглась под небом Пскова
Красной Армии звезда…
Этих дней мы не забыли,
И в огне других боев
Сыновья не посрамили
Славы доблестных отцов.
Вновь гремела канонада
Ширью пашен и долин.
Грозный факел Сталинграда
Озарил путь на Берлин.
Звали красные знамена
На геройские дела.
Нас к победе неуклонно
Воля Сталина вела.
Кто забудет, вновь узнает:
Сталь советская тверда
И надежно охраняет
Землю мирного труда.
Н. Махновский
ВЕСНА
Стихотворение
Сегодня словно не было метели,
Белым-бело и всюду тишина.
Еще снегов не тронула весна,
Еще грачи сюда не долетели,
Еще ветры не высушили взгорки,
И листьев нет еще на тополях, —
Но беспокойный агроном на зорьке
Уже выходит осмотреть поля.
Для сева сроки он определяет
И смотрит вдаль… За дымкой голубой
Встает заря румяная, большая,
Заря весны и славы трудовой.
Л. Преображенская
СТУДЕНТКА
Стихотворение
В фортку утренний ветер ворвался,
Тронул прядку девичьих волос.
Не впервой в этот час повстречаться
Со студенткой ему довелось.
Отложила чертеж осторожно.
Засмотрелась на март за окном.
И с улыбкой подумала: «Скоро
Получу долгожданный диплом…»
Как широк перед ней и свободен
Путь упорства, дерзаний, труда!
С каждым месяцем ярче, смелее
Оживает большая мечта.
Сколько зданий просторных и светлых,
Сколько детских садов малышам
Будет строиться в городе новом
Вот по этим ее чертежам.
Взгляд, волнением теплым согретый,
В. ту минуту случайно упал
На забытый, оставленный кем-то
На окошке, раскрытый журнал.
Тусклым взором с журнальной страницы
Смотрит девушка. Мэри иль Кэт?
Все равно. В сетке ранних морщинок —
Голодовок, усталости след.
Нет работы в стране капитала,
Не поможет там даже диплом.
Радость жизни раздавлена грубо,
И для девушки — ночь за окном.
Над журналом склонилась студентка.
Как хотелось бы ей от души,
Чтобы светлое слово надежды
К той, к другой долетело в тиши.
Чтоб зажгло оно взгляд потускневший
Страстным гневом, желаньем борьбы,
Чтоб далекая девушка стала
Полновластной хозяйкой судьбы.
Л. Бенедиктова
ПИСЬМО УЧИТЕЛЮ
(Рассказ)
В один из теплых августовских вечеров заведующая Шпаковским врачебным участком Татьяна Петровна Столбикова сидела у себя в квартире за столом и писала. В раскрытое окно доносились звонкие голоса ребятишек. Где-то вдали гудел трактор.
Большой лист бумаги быстро заполнялся крупными, размашистыми строчками:
«Дорогой учитель!
Прошел уже месяц с того дня, как, простившись с институтом, я поехала на место своей работы. Признаюсь, мне было грустно в этот день. В лекционных залах и рабочих кабинетах было пустынно и непривычно тихо. Казалось, каждый стул, каждая колонна затаили в себе грусть. Очень тяжело было расстаться с друзьями, к которым привыкла в течение пяти лет, и как-то не верилось, что теперь долго не увидишь никого из своих учителей.
Но вот уже месяц, как я на новом месте своего жительства, на месте своей первой работы и, должна Вам признаться, не скучаю. Каждый день так не похож на предыдущий, так заполнен интересной, увлекательной работой, что я едва успеваю разобраться в впечатлениях, которыми он богат.
Раньше я плохо знала деревню. В моем воображении вставали тихие лужайки, телята в тени плетня. А оказалось все не так. То есть, конечно, лужайки и телята есть, но они отнюдь не являются решающим и исчерпывающим признаком деревенского пейзажа. Сегодня этот пейзаж дополняется столбами с проводами, электрическими лампами, громкоговорителями. Над лужайками висят волейбольные сетки, а телята обитают на ферме.
Я все больше и больше не только привыкаю, но и начинаю все больше любить свой новый дом.
Сельская больница на 20 коек мне тоже очень по душе. При некотором переоборудовании и переустройстве, которые я наметила и надеюсь обязательно осуществить, она будет выглядеть совсем по-столичному.
Вы улыбаетесь, Михаил Иванович, но если Вы заедете ко мне через год, как обещали, то увидите, что я говорю правду. Свои первые шаги мне приходится проделывать самой, без всякой посторонней помощи.
